Баллада о детстве — Высоцкий Владимир

Letra fiel al original

Auto
муз. Высоцкий В. С. / сл. Высоцкий В. С.
Час зачатья я помню неточно —
Значит, память моя однобока,
Но зачат я был ночью порочно
И родился на свет не до срока.

Я рождался не в муках, не в злобе:
Девять месяцев — это не лет!
Первый срок отбывал я в утробе —
Ничего там хорошего нет.

Estribillo:
     Спасибо вам, святители,
     Что плюнули да дунули,
     Что вдруг мои родители
     Зачать меня задумали

     В те времена укромные,
     Теперь — почти былинные,
     Когда срока огромные
     Брели в этапы длинные.

     Их брали в ночь зачатия,
     А многих — даже ранее,
     А вот живёт же братия,
     Моя честна компания!

Ходу, думушки резвые, ходу!
Слова, строченьки милые, слова!
Первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.

Знать бы мне, кто так долго мурыжил, —
Отыгрался бы на подлеце!
Но родился и жил я, и выжил:
Дом на Первой Мещанской — в конце.

Estribillo:
     Там за стеной, за стеночкою,
     За перегородочкой
     Соседушка с соседочкою
     Баловались водочкой.

     Все жили вровень, скромно так —
     Система коридорная:
     На тридцать восемь комнаток —
     Всего одна уборная.

     Здесь на зуб зуб не попадал,
     Не грела телогреечка,
     Здесь я доподлинно узнал,
     Почём она — копеечка.

Не боялась сирены соседка,
И привыкла к ней мать понемногу,
И плевал я, здоровый трёхлетка,
На воздушную эту тревогу!

Да не всё то, что сверху, — от Бога,
И народ «зажигалки» тушил;
И как малая фронту подмога —
Мой песок и дырявый кувшин.

Estribillo:
     И било солнце в три луча,
     Сквозь дыры крыш просеяно,
     На Евдоким Кириллыча
     И Гисю Моисеевну.

     Она ему: «Как сыновья?» —
     «Да без вести пропавшие!
     Эх, Гиська, мы одна семья —
     Вы тоже пострадавшие!

     Вы тоже — пострадавшие,
     А значит — обрусевшие:
     Мои — без вести павшие,
     Твои — безвинно севшие».

Я ушёл от пелёнок и сосок,
Поживал — не забыт, не заброшен,
Но дразнили меня «недоносок»,
Хоть и был я нормально доношен.

Маскировку пытался срывать я:
Пленных гонят — чего ж мы дрожим?!
Возвращались отцы наши, братья
По домам — по своим да чужим…

Estribillo:
     У тёти Зины кофточка
     С драконами да змеями —
     То у Попова Вовчика
     Отец пришёл с трофеями.

     Трофейная Япония,
     Трофейная Германия…
     Пришла страна Лимония —
     Сплошная Чемодания!

     Взял у отца на станции
     Погоны, словно цацки, я,
     А из эвакуации
     Толпой валили штатские.

Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились — потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся — отревели.

Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили: «Зачем?» — он в ответ:
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет!

Estribillo:
     Пророчество папашино
     Не слушал Витька с корешем —
     Из коридора нашего
     В тюремный коридор ушёл.

     Ну, он всегда был спорщиком,
     Припрут к стене — откажется…
     Прошёл он коридорчиком —
     И кончил «стенкой», кажется.

     Но у отцов — свои умы,
     А что до нас касательно —
     На жизнь засматривались мы
     Уже самостоятельно.

Все — от нас до почти годовалых —
«Толковищу» вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.

Не досталось им даже по пуле,
В «ремеслухе» — живи да тужи:
Ни дерзнуть, ни рискнуть… Но рискнули
Из напильников делать ножи.

Estribillo:
     Они воткнутся в лёгкие
     От никотина чёрные
     По рукоятки — лёгкие
     Трёхцветные наборные…

     Вели дела обменные
     Сопливые острожники —
     На стройке немцы пленные
     На хлеб меняли ножики.

     Сперва играли в «фантики»,
     В «пристенок» с крохоборами,
     И вот ушли романтики
     Из подворотен ворами.

Было время — и были подвалы,
Было дело — и цены снижали,
И текли, куда надо, каналы,
И в конце, куда надо, впадали.

Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись,
Потому что из тех коридоров
Им сказалось — сподручнее вниз.